Все события и герои вымышлены. Любые совпадения с реальными личностями случайны.
Также просьба не отождествлять автора с его лирическим героем.
Я был женат дважды и оба раза удачно. Нет, я и сейчас женат, просто показалось, что это хорошее начало для рассказа.
Мою первую жену зовут Таня. “Итак, она звалась Татьяной”. Может быть потому, что ее мать была училкой русского языка и литературы. Моя мать тоже была училкой того же самого, но Женей меня не назвали. “С любимой мы прожили сотню лет. Да что я говорю, прожили двести…”. Это Визбор. А мы прожили тринадцать с половиной лет. Тоже много.
Таня уже лет двадцать живет в Гамбурге. Там же живет наша дочь. Ребенку, между прочим, уже сорок шесть. Мы дружим с Таней. Я бывал в Гамбурге, она несколько раз была у нас в Нью-Йорке. Регулярно общаемся по Скайпу.
Таня умная. За всю жизнь она сделала только одну глупость, уйдя от меня. Это я так думаю. Она думает иначе.
Моя нынешняя жена Лариса мудрая. Видимо потому, что до сих пор от меня не ушла.
Мои жены дружат. Может потому, что симпатизируют друг другу. А может потому, что одна умная, а другая мудрая. В любом случае они всегда готовы объединиться против меня.
Три года назад мы с Ларисой были в Израиле. Вы бывали в Израиле? Нет? Если нет, обязательно поезжайте. В Иерусалиме мы конечно пришли к стене плача. Я, вообще, человек неверующий. То есть совсем. Мой главный аргумент: если бы бог был, он никогда бы не создал такую скотину, как человек, остановился бы на собаке – вот уж действительно божье создание. Ну, верующий или нет, но быть у Стены Плача и не оставить записку между камней, это кем надо быть? Тут, говорят, связь местная, быстрее доходит. Даже Обама свою записку засунул, а он, по слухам, скрытый мусульманин. Помните старую притчу о человеке, у которого все было, но он молился, чтобы выиграть в лотерею “Волгу”, и однажды услышал голос: “Рувим, дай мне шанс, купи хоть один лотерейный билет”? Я дал Ему шанс – я купил целую пачку лотерейных билетов. Я не просил чего-то конкретного. Я написал свою записку в общем виде, неопределенно, дав Ему большое пространство для маневра. Интересно, что же Он мне преподнесёт? Ждать, как оказалось, оставалось недолго.
На обратном пути из Израиля я собирался заехать в Киев. Накануне отъезда позвонил Тане по Скайпу:
– Завтра вечером я буду в Киеве. Завидуешь?
– А я в Киеве сейчас.
– ?
– Я прилетела вчера по делу. Улетаю послезавтра утром. Олег (зять) брал билеты. Он не знал, что ты собираешься в Киев. Так получилось.
Самолет приземлился в Борисполе в семь часов вечера. Брат жены повез нас через центр на Подол, где у его дочери есть ресторан. Я вышел у оперного театра. Таня остановилась в квартире знакомого художника на Лысенко. В этом доме когда-то жили ее дед и бабушка – знакомые места.
Оставаться дома не имело смыла. Был удивительно теплый для апреля вечер. Мы вышли на улицу. Прошлись по Лысенко, повернули на Большую Подвальную, затем на Владимирскую. У меня на плече болтался «Canon», в кармане лежал смартфон. Я не сделал ни одного снимка. Зачем? Город в этой части почти не изменился за двадцать два года моего отсутствия. Это был наш город, наши улицы. Да и мы не изменились. Вот только все прохожие были моложе нас. Мы говорили о чем-то, не важно, о чем. Мы думали об одном и том же. Жизнь прошла.
Повернули на Богдана Хмельницкого (Фундуклеевсая, чем плохое название, почему бы не вернуть его?), подошли к метро. Она сказала:
– Этого не могло случится.
– Но это случилось. Я с Ним договорился.
Потом произнес свое обычное “увидимся”, я всегда так говорю, когда мы прощаемся, повернулся и спустился в метро. Меня ждали. Жизнь продолжалась.
Нью-Йорк, апрель 2019