Холодный, свежий воздух проникал через колосниковую решётку, понемногу разжигая уголь в новенькой, ещё не прожаренной топке, зарождая какую-то необыкновенную, ранее никем неизведанную силу. Раскалённая газообразная смесь, поступающая через дымогарные трубы, подогревала холодное брюшко стального цилиндрического котла. Он ничего пока ещё не ощущал, просто стоял на рельсах, одной большой стотридцатитонной железной глыбой диковинного парового механизма, привлекая внимание случайных зевак и удивленной детворы. Через некоторое время, образовавшийся пар создал нужное для работы давление, приводящее в движение цилиндры холостого хода, с нехитрым, но надежным паровоздушным насосом, отвечающим за торможение. В тот момент, когда в дымовой коробке создалась первая тяга разрядившегося воздуха, – цикл замкнулся, заработало многотонное огненно-паровое сердце только что родившегося паровоза. Окунувшись в клубы белого дыма, он вздрогнул, пар шипящим зверем вырвался из-под его колёс. Тифон выдал один протяжный гудок, отдающий приказ поездной бригаде – «Отпустить тормоза!».
Паровозик ожил, а значит созрел к своему первому путешествию. Теперь оставалось потерпеть самую малость, – дождаться испытаний и обкатки, проверить прочность механизмов, притереть все навесные узлы и детали.
Кривошипный механизм живым организмом приводил в движение три, крепко сцепленные между собой, колесные пары. Пробуксовывая с небольшими прокрутками, паровозик начинал набирать свой ход, пар под давлением валил изо всех клапанов: пфф-чи, пфф-чи, пфф-чи…тт-пфф…тт-пфф…тт-пфф… издав ещё два длинных гудка, он скрылся за поворотом, оставив позади Луганский паровозостроительный завод.
Пройдя обкатку, паровозик дождался своего распределения. Забрав товарные вагоны с Киевского грузопассажирского вокзала, он отправился в долгий и опасный на то время путь – на дальний восток.
Пройдя около десяти тысяч километров, оставив за собой зеленую тайгу и паромную переправу прозрачного Байкала, он добрался до опорного поста на Тихом океане – Владивосток. Взору предстал тихий и уютный, защищенный со всех сторон живописными холмами и возвышенностями порт, расположенный в лучшей из всех что он когда–либо видел бухт – бухте Золотой рог. В низменностях журчали мелкие ручьи с бьющимися в берегах ключами. Старые дубы возбуждали самые теплые чувства к чудной, никем не тронутой природе. Но больше всего его впечатлил Тихий океан. Непрекращающийся шум вальяжного прибоя, завораживающе и успокаивающе действовал на его сознание. Свежий бриз доносил запах океанических водорослей, оставляя легкий, едва заметный, солевой налет на его черном кожухе. Казалось, этим можно было восхищаться вечность, но события тех лет заставляли действовать, а не стоять на месте. Опасность близости британского флота не давала возможности насладится всеми красотами тех удивительных мест. Паровозик ждала работа по переброске солдат и провизии для удержания форпоста – самой дальней восточной точки тогдашней империи.
Когда началась Первая Мировая война, паровоз откомандировали обратно на запад, для снабжения фронта. Перед отправкой, он подъехал к океану, чтобы проститься и в последний раз ощутить его мощь; насладиться огромными, неспешно накатывающими волнами; вдохнуть всеми цилиндрами насыщенным, по–особому пахнущим, воздухом. Попрощавшись, он понимал, что больше никогда не вернётся. Горькая грусть сжимала его чувственное огненно–паровое сердце. Впереди ждали новые впечатления и долгая дорога домой, в то место, где он впервые встал под пар…
Издав два протяжных гудка, паровозик с грустью тронулся в сторону уходящего солнца.
Весь путь на запад он думал только об одном – о бесконечном и большом океане, лишь только мимолетом отвлекаясь на панорамные пейзажи Алтая и Уральского хребта. Через некоторое время раздумий, к нему пришла мысль: “А ведь есть ещё один океан, который ничем не уступает Тихому – Атлантический, что, если мне повезёт, и я увижу его?” Так у него появилась мечта – новый смысл, наполняющий его жизнь. По распределению ему достался юго–западный фронт, время Галицкой битвы, центр наступления на Львов. В его задачу входило – переброска войск и боеприпасов к этому направлению. Поначалу все шло хорошо, ему даже нравилось, веселый боевой дух солдат, играющих на гармошке в теплушках товарных вагонов. Предполагалось, что операция займет всего несколько дней, ну максимум пару недель, мол Австро–Венгры разбегутся, увидев армаду русских, но этого не случилось. Хоть Львов и был захвачен, война приняла затяжной характер. Пришла трезвость осознания происходящего, паровозику пришлось вывозить раненых покалеченных солдат. Запах гнилой плоти и душераздирающие крики – стали обыденностью тех дней. Он все время думал: “Зачем люди устраивают такие кровавые бойни, ведь в мире столько красоты и пространства, которого должно хватить для всех – живи в радость и наслаждайся. А вместо этого такой дремучий мрак. Зачем?!” Ответов он не находил. Оставалось только одно – выполнять свою рутинную работу. Все продолжалось до тех пор, пока не началось Великое отступление русских войск, с потерей боевого духа и массовой сдачей в плен. Львов был оставлен. Паровозик занимался эвакуацией уцелевших частей армии…
Затем последовала революция, Гражданская война, голод, индустриализация и, снова голод. Все это время паровозик был на своём посту, служа верой и правдой людям, искренне не понимая о причинах чудовищного происходящего.
В период этого времени, он думал лишь об одном – о завораживающем и необъятном океане; как он снова почувствует его запах, услышит оглушающий гул и вновь поразится его величием. Мысли об этом помогали ему абстрагироваться от окружающего мрака, внушая надежду на счастливое будущее, полное света и радости.
Вторая мировая застала его в Киеве. Первые авиаудары сильно напугали жителей города. Люди понимали – случилось что–то страшное и непоправимое. Опираясь на свой былой военный опыт, паровозик догадывался – надвигается беда, впереди ждут суровые испытания. Так и случилось. Буквально через две недели после авианалета на завод Большевик, возникла угроза осады Киева. Город начинает эвакуацию оборонной промышленности. Вывозя заводское оборудование, паровозик снова оказывается на востоке, но дальше уральского хребта он не заезжал. В годы войны, в его помощи нуждались именно на этом участке, для переброски техники и боеприпасов к линии надвигающегося с запада фронта. Пару раз его состав подвергался атакам с воздуха, на теле появились царапины от осколков и пулеметных очередей. Груды разорванного металла вперемешку с человеческими трупами, боль и отчаяние, ужас – пропитывающий все вокруг, дополняли жестокую реальность, наполняя красками картину той чудовищной, никому не нужной войны…
Одним утром, подъезжая к сортировочной станции за подготовленным к отправке вагонам, паровозик услышал тревожный вой сирены, оповещающей о воздушном налете. Люди врассыпную разбегались по укрытиям, оставив его на перроне, с ещё не прицепленными вагонами. Он видел, как с солнечной стороны из–за туч надвигались еле различимые силуэты, контурами отдаленно напоминающие чаек. Через какое–то мгновение протяжными душераздирающими звуками, они начали пикировать на станцию, сбрасывая бомбы на неподвижно стоящие составы. Прозвучали первые взрывы. Осколки мелкой дробью посыпались по крышам вагонов. Рядом вспыхнула цистерна с горючим. Станция превратилась в пылающий ад. Юнкера пошли на второй круг и, через пару минут, снова прозвучал пикирующий вой, оглушительные взрывы огненными раскатами гремели со всех сторон, угнетающе действуя на сознание паровозика. Он так сильно испугался, что от страха и безысходности закрыл глаза, представив себе тёплый, бесконечно огромный океан. Рядом что–то рвануло, пробив осколком его корпус. Пар под большим давлением резким свистом вырвался из кожуха обшивки, паровозик не успел опомниться, как раздался грохот разорванного котла. Взрывной волной его отбросило в сторону перевернув на бок, большие клубы белого пара одновременно с жизнью медленно покидали его. Он больше ничего не чувствовал…
Очнувшись, паровозик оказался в странном месте – через багровый полумрак просматривались груды покореженного металла, отдалённо напоминающие детали паровозов и частей тендеров. Откуда–то из парового облака к нему приближалась фигура, силуэтом напоминающая человека в большом цилиндрическом котелке…