Можно спорить. С каштанов, с тортов, Днепра, Хрещатика, футбола. У каждого свое начало, своя призма ценностей, свой генетический якорь. Мой упал в благословенном месте. Место, название которого, начинается со слова “золото”, впрочем в то время и поныне я далек от ювелирных предрассудков. Просто со всех сторон меня окружало золото. Джек Лондон мог обзавидоваться обилию непаханной тематики.
Золотоворотский проезд, Золотоворотская улица, Золотоворотский сквер, Золотые ворота.
Конечно же центром этого незатерянного мира был сквер. Густотенистый, каштановошиповниковый, прохладофонтанный, наполненный своими запахами, звуками, постоянными обитателями, исторической значимостью и мной. Я, в свою очередь, наполнял его горбушкой батона, которую мне обязательно клала в карман моя бабушка. Эта волшебная горбушка тут же делала меня центром птичьей вселенной, настолько густонаселенной, что я забирался на лавочку с ногами, чтобы ненароком не наступить на воробьиную лапу. Я всегда выбирал лавочку на аллейке идущей на перекресток Большой Подвальной и Лысенко. На нем были установлены автомобильные зеркала и под голубиное урчанье, было забавно наблюдать как поклонницы “Кавказской пленницы” реставрировали, глядя в них какие то только им известные изъяны внешности. Автомобильные клаксоны приветствовали их красоту, мол, девушки, вы прекрасны. Впрочем, были и другие звуки. На детской площадке, под самыми Золотыми Воротами, паслась детсадовская стайка генераторов визга и смеха. Децибеллы беззаботности делали тенистый сумрак сквера незабываемо уютным. Тут же в зарослях шиповника стоял дощатый рундук, который служил косметичкой местному дворнику. К концу лета он практически наполнялся собранной, опавшей листвой, что манило уютным ночлегом, личностей слегка измятых социалистическим реализмом, но не сломленных даже “Золотой осенью” в трех экземплярах. Несколько позже довелось наблюдать как вечером за право на уют борются несколько несеянных претендетов, а поутру из гнезда выпадают оперившиеся но местами взъерошенные сограждане, зачастую разнополые.
Фонтан. Фонтан это была мореходная школа, с курсами, галсами, швартовками, разнотоннажными судами, крушениями и мокрыми трусами. Почему то мокрые трусы маме всегда были важнее чем приобретенный жизненный и профессиональный опыт морского волка. Плавали-знаем, думал я в минуты разбора морских походов.
Сами Золотые Ворота меня почему то не притягивали. То ли потому что были огорожены изгородью, что придавало месту некую исторически неприкосновенную важность, то ли потому что экскурсоводы говорили, мальчик не мешай работать, то и потому что были покрыты металлом, накалявшемся на солнце, что делало невозможным покорение золотых вершин.
Автор: Александр Асатуров