С алкоголизмом у меня не сложилось. Даже с бытовым пьянством не очень. Наверное какого-то гена не хватает. Или лишний. А ведь предпосылки были. По большим революционным праздникам родители покупали бутылку марочного вина, выпивали по рюмке и ставили в буфет. Я, улучив момент, когда бабушка ложилась отдохнуть, снимал пробу. Потихоньку содержимое бутылки убывало. Но я потреблял с понятием, на донышке оставлял. Перед очередным праздником мама проводила ревизию, остатки выливала и покупала следующую бутылку.
Один раз мне не повезло. Было куплено сухое вино. Кислятина мне не понравилась и пришлось в рюмку добавлять сахар.
Когда я подрос дело пошло веселее. На смену марочных винам пришли плодово-выгодные или, как их звали в народе, “шмурдяк”. Попав в организм это пойло тут же просилось наружу, но потом появлялось чувство единения с народом и пробивало на философию. Звёздное небо над головой манило своими загадками, а нравственный закон внутри требовал подвигов.
Апофеоз моей алкогольной карьеры настал в ночь под новый 1968 год. Я учился на первом курсе, и две девушки из моей группы пригласили меня в общежитие для совместного праздника. Все было как у больших – салат “Оливье”, колбаса, шампанское и водка. К такому изобилию я был не готов. После последнего удара курантов я отлучился в туалет и там преступно уснул до утра.
При Советской власти пили все. Партия и правительство, деятели искусств, рабочий класс и лауреаты государственных премий. А как пило колхозное крестьянство!
Как сказал Жванецкий в это время:
– Кто я такой, чтоб не пить?
И я пил вместе с народом, но без всякого удовольствия. Наверное так фригидные женщины участвуют в сексе – из чувства долга. Расслабиться получалось редко. В желудке была ватерлиния, выше которой спиртное не заливалось.
Ни разу не удавалось подраться в пьяном виде или увидеть какого-нибудь завалящего чёртика.
Не судьба мне спиться. Правда и не хотелось. Гармония, однако.
На фото я на разливе. Не путать с Лениным, он был “в’ Разливе.
Автор: Анатолий Золотушкин