Как всегда, спою не о том, что на снимке, а о том, чего на нем нет. Киевский интурист, гостиница “Днипро” – это здание проектировала бабушкина школьная подруга Наталья Борисовна Чмутина. Они вместе учились в бывшей гимназии Дучинской, тогда она уже называлась школой рабочей молодежи – и ходили в школу-студию Крюгер-Праховой. И вместе хоронили Мумку – свою одноклассницу, которая выпендривалась, что она – сиамская принцесса, и за ней однажды приедет папа-король. Ну, эти ласточки и устроили ей сиамские похороны с попыткой огненного погребения, за что были свирепо покараны родителями (вернее – мамами). Самое любопытное, что свою лирическую версию о любви выпускницы Фундуклеевской гимназии Екатерины Десницкой и принца Чакрабарона Константин Паустовский (у него в книге она стала Весницкой и познакомилась с принцем не в Петербурге, а в Киеве) напишет примерно лет на 15 позже, чем версию своего королевского сиамского происхождения выдвигала Мумка. Так что какие-то легенды по Киеву ходили и до того.
Но речь не о Мумке.
Потом Чмутина стала архитектором, училась вместе с Викой Некрасовым у Иосифа Каракиса. Это она проектировала Дом Мебели, гостиницу “Лыбидь”, кстати, здание Верховного совета (в соавторстве с Заболотным) и круглое здание бывшего Зализнычного колхозного рынка, знаменитые киевские Соты.
Но речь не о ней.
Речь и не о цветочном магазине “Лилея” с его маленьким мозаичным бассейном, где пахло прелой землей и продавали вазоны с фиалками, мелкими хризантемами и почти никогда не было букетов. А 8 марта выстраивались огромные очереди за мимозой…
Речь об этом пятачке пространства. Наротив дверей – киоск “Союзпечать” – в городе поговаривают, что в силу опасной близости к интуристу там работает сотрудница известного ведомства и, несмотря на то, что ассортимент газет и журналов здесь побольше, стараются в нем покупать газеты только по необходимости. Дальше – будочка Спортлото, около которой постоянно топчутся “системщики” со своими таблицами: это те, кто уверены, что можно посчитать алгоритм и выиграть у машины с прыгающими шариками крупную сумму. Специально для них журнал “Наука и жизнь” время от времени публикует материалы их единомышленников на эту тему.
А чуть левее интуриста открыли вскоре одно из первых в Киеве кафе, где продавали вареный кофе – не тот, из огромных баков, гранеными стаканами, с молоком – по 16 копеек, а такой, без которого теперь любое кафе кажется немыслимым. Так вот, первую чашечку кофе я выпила в этом кафе – голубом шерстяном гроте, где по стенам плыли тканые рыбы, а с потолка свисали медные светильники. Гобелены для этого кафе делала знаменитая Людмила Жоголь. И продавали там новое (тогда) в Киеве пирожное “Каштан” – заварные шарики, облитые шоколадной глазурью и с густым шоколадным кремом-пастой типа Нутеллы. Ну и коньячок, разумеется. куда ж без него.
Мамуля прибежала с работы (от музея Ханенков), запыхавшись:
– Пошли пить кофе с коньяком!!!!
Бабушка внимательно разглядела ее сквозь очки:
– С ума сошла. Ребенка тащить пить черный крепкий кофе! Марш на работу – опоздаешь с обеда.
Когда мамуля усвистела, обвиняя бабушку в ретроградных взглядах, авторитарности и старорежимных перекосах в воспитании ребенка, Сюпа скомандовала.
– Одевайся. Где кошелек? Какой, она сказала, там подают коньяк?
И мы вышли с Музейного и через четыре минуты степенно вошли в полутемное уютное помещение – похожее на аквариум с охряными, густо-красными и какими-то еще рыбами, сели у стойки – и заказали по маленькой белой чашечке крепчайшего кофе со “сто-пиндесять” отличного коньячку – из тех, что любил Черчилль.
https://www.facebook.com/teresaradzivilla/