Локация 2 превью

Хроники мобильного телефона

(локация 2. Превью – Пассаж).

Когда Гриша был ребенком, они жили в детском мире. Не в мире без взрослых, а на Крещатике, в Пассаже, в просторных трехкомнатных апартаментах, выделенных Марии Герасимовне, как довесок к персональной пенсии. Квартира находилась высоко-высоко – под самой крышей. А внизу, по обе стороны улицы тянулись специализированные магазины и магазинчики для малышни – отсюда и название «Детский мир». То было хорошее время. Одно из самых ярких воспоминаний маленького Журбы – высокий, в человеческий рост кукольный Айболит каждые пятнадцать минут ставит градусник задумчивому кукольному же бегемоту – там, в витрине детской аптеки дома напротив. А они с бабушкой смотрят. И его, Гришу, невозможно оттащить иначе, как посулив мороженного. Только самого вкусного – того, что продается во втором этаже кафе над входом в Пассаж. Три шарика горкой. Там, в кафе, вместо окон – сплетение лоз дикого винограда, и солнце, с трудом продираясь сквозь его листья, становится совсем не жарким. А к мороженному можно потребовать сладкой газированной воды из ярко-красного, сверкающего никелем автомата «Харьков»… Но это уже за отдельное обещание хорошо себя вести. Поэтому лучше не требовать – игра не стоит свеч.

В пять лет Журбу потеряли (чуть было не сказал «подменили») во время Первомайской демонстрации. Он засмотрелся на возносящиеся в небо праздничные воздушные шары и отстал. А взрослые пошли дальше. А он их нашел. Подчеркиваю – не они его, а он их. Просто стал расспрашивать всех встречных, скупо и точно описывая приметы родителей. Опрашиваемые обалдевали и присоединялись к поиску. В результате, через каких-нибудь десять минут он увидел отца. А тот его – отпустил лацканы перепуганного милиционера из оцепления, подхватил Гришу на руки и прижал к груди. Затем, счастливо рассмеявшись, подбросил высоко в воздух: «Настоящий сыскарь растет. Что Журба, то Журба…порода!».

С тех пор его стали отпускать во двор одного. Так и повелось. Он уходил всё дальше и дальше от дома и исследовал окружающий мир – персональную Ойкумену, так сказать. И никто не волновался. И не возражал. Разве что бабушка, у которой были свои резоны: «Ну, где можно шататься с самого утра – обед задубел окончательно. Отвечай, когда спрашивают, дрянь такая, лайдак…где тебя носило, паршивца?!» Она изо всех сил притворялась рассерженной, а сама заботливо вертела внука во все стороны – проверяла, не разорван ли ворот, нет ли свежих фингалов и ссадин…и т.д. и т.п.

«Лайдак» привычно разворачивался туда и обратно, живописуя свои сегодняшние приключения. Как они с пацанами с утра прокрались на «Фантомаса» в кинотеатр «Комсомолец Украины». В «Синий зал». Как после сеанса спрятались под креслами и, улучив момент, перебежали в «Красный» – на «Фантомас разбушевался». А потом и в «Зеленый» – там шел «Пан Володыевский» – тоже ничего. – «Ну, ба – ну «Комсомолец Украины» – ну, тут рядом, на Свердлова, ты ж знаешь».

– Во-первых – не «ты ж», а «ты же» – ворчала Мария Герасимовна уже беззлобно, скорее, для порядка. – А во-вторых – это для тебя Свердлова, а для меня Прорезная – на старости лет она стала позволять себе слегка вольтерьянствовать. И даже демонстративно водила дружбу с живущим по соседству опальным писателем Виктором Платоновичем Некрасовым – до самого его отъезда в Париж.

Несколько лет назад Журба повторил ту бабушкину фразу почти дословно. Они встречались с сыном. На Максе была футболка с какой-то дикой харей и надписью «Король и Шут».

Журба спросил: «Где ты умудряешься такое нарыть?» – Сын саркастически усмехнулся и стал еще больше похож на него. А потом ответил: «Во-первых – не «нарыть», а «найти». А во-вторых – здесь рядом – в магазине «Рок-шоп», на Прорезной».

И тогда у него из подсознания всплыло то давнее, и он почти механически произнес, вернее продекламировал: «Это для тебя Прорезная…а для меня – Свердлова». – Макс удивленно хмыкнул и пожал плечами. На том и кончилось.