До переворота, как называла Октябрьскую революцию бабушка, коммунальная квартира, где мы жили называлась “Меблированные комнаты 2 разряда “Палермо”. Они находились в мансарде великолепного дома на углу Владимирской и Прорезной улиц.
В нижних этажах дома располагались оборудованные по последнему слову жилищной техники начала прошлого века многокомнатные апартаменты приличных людей. Там жили врачи, чиновники, офицеры и даже польский консул. От некоторых из них сохранились медные таблички с ятями и твердыми знаками. От обитателей “меблирашек”, как называли тогда меблированные комнаты не сохранилось ничего, даже имен. Это были, как правило, студенты, художники, журналисты, приезжие, которым гостиницы были не по средствам. Там вполне мог жить Паниковский с женой и самоваром, благо на работу, на угол Крещатика, ему было недалеко.
Я был знаком только с послевоенными жильцами “Палермо”, и запомнил двоих.
Когда бабушка вспоминала о своих вещах, пропавших во время войны, непременно всплывала наша соседка Корунова. Было ли у нее имя, я не знаю, может быть и не было. Она заняла одну из наших комнат, когда бабушка с дедушкой уехали в эвакуацию. И именно её маме удалось выгнать, когда Киев освободили. Но та прихватила с собой всё, что ей приглянулось.
– Видите эту тарелку, – говорила Бабушка, – остальные пять у Коруновой.
– А к этой чашке было блюдце. Оно у Коруновой.
Наши вещи не принесли ей счастья. Её единственный сын, Адик, не вылезал из тюрем. Вернее вылезал, но быстро влезал обратно.
Мама все время боялась, что я пойду по его кривой дорожке, так как у меня тоже слабый характер. Но я не пошел.
Я всегда мечтал попасть в комнату Коруновой, предполагая там пещеру Али-Бабы, но меня туда не пускали. Как, впрочем, и Корунову к нам.
А у Розочки не было фамилии, во всяком случае я ее не знал. Она была страстной почитательницей Александра Дюма. Меня она полюбила за общность интересов и носила на прочтение свою библиотеку.
Она и ее книги были похожи между собой пухлостью и потрепаностью.
У нее на кухне все время что-то убегало, так как она была погружена в мир приключений и любовных интриг. Ей очень хотелось обсудить со мной прочитанное, но я многого в силу возраста не понимал, а она боялась мне объяснить. Розочку к нам пускали, правда, без всякого удовольствия. Но меня к ней никогда, наверное, боялись, что она мне объяснит то, чего я не понимал в книгах.
Вот вынырнули они из бездны, чтобы сыграть свою роль в моей жизни и канули в никуда.
Иногда мне кажется, что я лежу на линии прибоя много лет. Волны выносят ко мне людей, вещи, книги, впечатления, и потом уносят обратно. А я все такой же. Только поседел слегка..
На фотографии нашего и Розочкиного окон не видно, так как они выходят во двор. А окно Коруновой – четвертое от угла на последнем этаже.
Автор: Анатолий Золотушкин