СТРАННИК.
Во все времена от основания Киева его посещало множество иностранцев, паломников, церковных служителей, выдающихся деятелей и просто странников. Будь то инспекционные поездки или желание просто приехать и познакомиться с великим городом. Одни вели краткие дневники о своем путешествии, другие собирали интересные материалы и издавали книги. Благодаря этим записям сегодня мы можем изучать былую историю нашего Киева . Хочу предложить Вам, как бы глазами одного из таких путешественников, увидеть и представить себе наш город несколько сотен лет тому назад.
Весною 1799 года из Москвы выехала дорожная коляска. В коляске сидел барин, державший на руках “английскую собачку”. Барин ехал обозревать свое отечество и направлялся на юг, в прекраснейшую его часть. Это был начинающий писатель Владимир Измайлов. Через три года, плодом его поездки явилось несколько томиков дорожной болтовни, названной “Путешествием в полуденную Россию”.
С любопытством оглядывает он окрестности пролетающие мимо его коляски. В каждом лесу он прислушивается к пению птичек, на каждой горе приходит в восторг, на холмах и долинах вспоминает о своей юности, каждое утро неистово восхищается восходом солнца. Это был путешественник “сентиментальный”. Не останавливаясь нигде, Измайлов спешит к Киеву и любопытство его обвиняет в медленности природу. Наконец подле Бориспольских болот, он делает остановку и дышит смолистым воздухом Броварского бора. “Мрачные сосны возносились к облакам, святая древность цвела на их кудрявых вершинах”. В те времена Броварской бор не похож был на свои теперешние остатки. И вот сквозь просветы леса мелькнул золотой купол Печерской колокольни. Киев вдали! “Зеленая отдаленная гора, белые кучи песков, несколько блестящих глав показались сквозь ряды деревьев и снова скрылись”. 
И вот открылась наконец вся, милая сердцу, гористая панорама древнего города. Вместе с сотнями богомольцев путник переплывает через Днепр, и водворяется в Киев. По обычаю странников всех времен и народов, он спешит бросить взгляд на город , чтобы составить о нем общее представление. 
“С одной стороны Печерская крепость с ее предместьями и зеленым валом, на высокой горе над Днепром, с другой стороны, на нескольких холмах, с Михайловским и Софиевским монастырем в виде замков, с домами и садами лежит старый Киев. Внизу, к самому Днепру, подобно остроконечному мысу, виден Подол, украшенный громадою зданий”. Все залито веселым блеском майского солнца. Оно горит на золотых главах церквей, играет в Днепровских волнах, по которым плывут медленно барки. Эта зелень, солнце и блеск, далекие днепровские луга и пески, синие леса, уходящие за горизонт тонкой опушкой, вся эта летняя Киевская картина наполняет путника неподдельным восторгом.
“Если бы любовь к природе и к изящному могла когда-нибудь угаснуть в душе человеческой, то один только взгляд на Киев возжег бы ее снова”.
Он оставил хотя сухую, но по счастью довольно точную страницу описания общей внешности города. “Нет домов каменных, нет порядка в строении, нет регулярности и архитектуры. Улицы не мощены, пески покрывают их. Пешеходец глотает несносную пыль, и туманный столб вьется безпрестанно вокруг проезжающих. Самый Подол, более населенный, нежели другие части города, не имеют совсем вида города. Деревянные кровли, низкие хижины прикрываются церквями и монастырем. Улицы так узки на Подоле, что едва ли двое дрожек могут разъехаться. Сообщение между тремя частями города чрезвычайно затруднительно, оттого что горы отделяют их одна от другой”. 
Верный своей задаче- все видеть, путешественник не преминул посетить одно из ежедневных общественных гуляний в дворцовом саду. Вот выступает он по киевским улицам в предвечерний час, когда спал уже дневной жар, пыль вьется столбом, спасаясь от мчавшихся вокруг экипажей наш философствующий путник попадает в прекрасный сад. Вступивши в тот сад он наслаждается природой и наблюдает за гуляющими: “Я сижу в царстве красоты. Женщины, одна другой прелестнее, мелькают предо мною и взор не успевает ловить все черты нежности, любви и безстрастия”. Только на обратном пути домой, несколько приходит в себя и занимается паралелями между женщинами киевскими и московскими. Победа остается за киевлянками! “В Киеве более красавиц, москвички милее для холодного разсудка, а киевлянки….для пламенного сердца”.
Прощание странника с Киевом- трогательно.
“Прости Киев, простите места прекрасные”.
В последний раз гуляет он по зеленым горам и дает обет привезти сюда, под это ласковое небо, своего будущего сына. Мечты о сыне и о семейных радостях увлекают его. Незаметно для него самого волны Днепра уже уносят его из Киева. Своей мечтою он наслаждался до самого вечера.
Когда он очнулся на ночлег, то оказался вдали от Киева.
P S. Историческая справка.
В то время Подол сохранял еще свой старый вид, совершенно изменившийся после страшного пожара 1811 года, а Печерск и Старый город не приняли еще того строгого оттенка, какой придан был им казенными постройками к концу царствования Николая l. Наш Киев менял не раз свой вид в течении своей исторической судьбы. Профессор Максим Берлинский писал…”в этом деревянном городке отдельных домиков было тогда много- 3968, из них каменных было только 49. Лавок деревянных городских и партикулярных- 214, каменных 147, почти все(136) на Подоле, на Печерске же была большая часть деревянных-147. Было 17 “пахвахтерских будок”, три гостиничных двора, два каменных, один деревянный”.
Против нынешнего Подольского гостинного двора стояло, уничтоженное пожаром 1811 года, огромное каменное здание магистрата, а в начале нынешнего Крещатика, покрытого густой растительностью- деревянный театр.
Но это уже совсем другая история…