Мне показалось, что многие хотели бы поподробней узнать как жили их бабушки и дедушки в период оккупации немцами Киева и сразу после его освобождения. Я об этом писал в своих ранних рассказах, но большинство присоединилось к Киевским Историям попозже и не могли их почитать. А без описания атмосферы в которой тогда мы жили , продолжать писать о бандитах, которые в тот период появились в большом количестве не имеет смысла. Поэтому я попробую коротко Вам напомнить тот колорит в котором всё это происходило. Заранее прошу извинения у тех, кто про это уже читал.
Жили мы буквально в двух шагах от знаменитого «Евбаза», который был намного больше не менее знаменитого Одесского «Привоза». На нём можно было купить всё от продуктов , гвоздей и даже пулемёта. Я не шучу, моя мама, которой приходилось ежедневно бывать на нём, что бы заработать на жизнь, всё видела своими глазами. Даже как то призналась, что участвовала в одной подобной сделке. Была посредником продажи венгерским офицером партии оружия представителю партизан. Коммерцию война не отменяла. «Война — войной, а коммерция — коммерцией». Правда она сказала, что очень сильно после этого испугалась и больше в подобных опасных сделках не участвовала. Ведь у неё на руках были мы -двое сыновей и родители , а также папина мама, и всех надо было кормить. Как она это делала?
А очень просто, сейчас правда люди для этого кончают Университеты по изучению «маркетинга». А что собственно маркетинг — это знание реальной стоимости товара, с целью купить дешевле и продать дороже, чтобы получить прибыль, вот этот « маркетинг» её заставила изучить сама жизнь +природная сообразительность и талант, Но для того , чтобы купить, кроме таланта, нужны как минимум деньги, а их , как раз у неё и не было. Вначале, сколько могла всё продавала из дому, но это очень быстро кончилось. Жила рядом женщина у которой мама брала деньги под процент. Если утром, перед базаром она брала 1000 рублей ( условно), то возвращаясь с базара должна была отдать 1200. И она это делала, кроме того приносила ещё и сумку еды. Кроме чистой купли и последующей продажи, но уже дороже, мама часто покупала вещи, которые можно было переделать ( перешить) . Тогда вся наша коммуна вооружившись бритвочками садилась и распаривала эту вещь , а затем мама удалив всё лишнее, перелицовывала и получалась почти «новая» вещь, но немного меньших размеров. Труд был огромный , но овчинка, как говорится стоила выделки. Это давало нам возможность жить, а иногда я получал под подушку конфетку или пирожок. Но для этого я должен был пропеть «колядин, колядин я у батька один, по колiнцi кожушок, дай мамо пирожок». Конечно , поскольку она ежедневно была на базаре она знала всю его подноготную и знала воришек всех мастей, которые орудовали на базаре. Часто они пытались ей продать по дешевке сворованное, но мама всегда отказывалась брать ворованные вещи на продажу, хотя был соблазн легко заработать. Во первых ей было неприятно помогать воришкам, а во вторых она понимала, что взяв только что украденную у кого то вещь она могла встретиться с человеком у которого эту вещь украли и что бы она ему сказала?
У мамы был очень большой риск попасть в облаву, которые немцы очень часто проводили на базарах, где они вылавливали молодых людей для отправки в Германию на работы. Маме было в ту пору 31 год и её вполне могли отловить и отправить. Как она смогла избежать этого. Рядом с базаром на Дмитриевской №38 жила папина мама, куда идя на базар заводила меня мама. Как только бабушка слышала , что начиналась облава, а это определялось легко. Немцы на грузовиках и мотоциклах окружали базар, это было хорошо слышно у неё дома, она брала меня за руку и на костылях ( у ней была сломана нога) шла к Босяцкому магазину в условленное место, к которому подходила и мама. Маленький Вовочка между немцами проходил в объятия своей мамочки и она с ним выходила из облавы. Дело в том, что с детьми они не брали. А вот мамину куму тётю Лиду, у которой был грудной Женечка забрали и отправили в товарном вагоне в Германию. Сколько она им не говорила, что у неё грудной ребёнок — ничего не помогало. Ей повезло, что поменялся на ближайшей станции конвоир и она вынув грудь начала ему циркать молоком и говорила «Киндер, киндер» он сжалился и отпустил её. Так через несколько дней она вернулась в Киев. Мы уже перестали и надеяться её увидеть и мама стала кормить Женечку кашками и козьим молоком.
По вечерам вся наша коммуна, собиралась дома , после 5 вечера был коменданский час и рассказывали о том, как прошёл день, а я сидел и тихо слушал. Вот то, что я запомнил и стараюсь Вам рассказать.
Память моя конечно перепутала всё то, что я сам видел, что мне потом рассказывали дед , мама и то, что я понял потом сам.
Теперь расскажу как мы жили после освобождения Киева от немцев. Ну во первых мы возвратились в свою квартиру по улице Дмитриевской 42, где жили до нашего выселения немцами. Все люди тогда были дружны и помогали друг другу. Если улицу на которой ты жил, считали домом, то двор = это вовсе была почти квартира, её первая большая комната.
Как театр начинался с вешалки, двор начинался с ворот и закрывающейся на ночь калитки. За воротами тянулся подъезд, стены которого украшали исполненные углём или мелом рисунки, не всегда пристойные, а также объявления о заседаниях домового комитета.
И лишь за подъездами начинались дворы — простые и проходные. Больше всего конечно было простых дворов. Проходных было меньше, но они обладали прелестью, что знающий их, мог зайти на одной улице и выйти уже на другую. Их называли «сквозняки». Когда говорили, что он или она сделали сквозняк, всем было ясно, что кто-то от кого- то смылся. Ко двору относилось всё, что не принадлежало непосредственно квартире. Так двором были сараи , тянувштеся по периметру двора, где хранились дрова и уголь на зиму. Многие в них держали кур. Кроликов и даже свиней. На чердаках, которые также были общими, сушили бельё в дождливую погоду . Чердаки были запретным и вожделенным местом наших мальчишеских игр, их «штабом» и наблюдательным пунктом. Кроме того мы держали голубей, почти в каждом дворе была своя голубятня.
Центром двора всегда был водопроводный кран — колонка. Возле неё полоскали бельё, купали замурзанных детей, чистили рыбу, чтобы дома не воняло. Зимой, чтобы колонка не замёрзла её укутывали и чтобы не замёрзла вода постоянно текла. И если кто то по невнимательности или забывчивости его закрывал и вода замерзала, то ему нужно было нанимать слесаря, который паяльной лампой его разогревал.
Но возле крана собирались не только воды ради — упаси Боже! Это был клуб, судилище, форум, своеобразный вариант знаменитого Гайд-парка, где говорили обо всём и обо всех, не становясь даже на символическую трибуну.
Во дворе был прекрасный обычай угощать соседей, которые были , как члены большой семьи, своими коронными блюдами. Никого совсем не удивляло, когда одна соседка могла попросить другую, приготовит на именины , то блюдо, которое только она умела так вкусно приготовить. Или тётя Надя говорила тёте Фане – «Фаничка Ваш Бог не обидится, если Вы скушаете кусочек этой чудесной пасхи». Если сейчас соседи часто не знают друг друга, то раньше во дворах они выручали, помогали друг другу, вместе радовались и грустили. Гордились успехами своих детей и кочевал по по свадьбам и именинам единственный на весь двор старенький патефон и обязательная толстая длинная доска, которую укладывали на два стула вдоль праздничного стола, который в тихие и тёплые вечера накрывали прямо во дворе.. На этих вечерах гости сидели не семьями , а домами, верней — дворами, потому как чаще всего говорили не «из нашего дома» а из «нашего двора». Дворы и сами являли собой независимую колоритную картину, специфически озвученную с утра и до вечера. Утро начиналось пронзительными криками молочниц: «МОЛОКО-О-О-О!!!. Затем появлялись уличные мастера, нищие с гармошками и без, старьевщики. Паять лудить вёдра, чайники. Липкая бумага. Купите и можете спать без мух! Точить ножи ,ножницы, мясорубки и так далее. Сольные партии гастролёров звучали на фоне многоголосого дворового хора: «Тётя Соня вы были на Евбазе, почём сегодня мясо?» « Наденька идите быстрей, в Босяцком выбросили головы и ножки». Зиночка сбегай детка и посмотри — открыли ли уже керосин? Дядя Гриша киньте мне пару спичек. Фира Борисовна- это не у Вас горит тряпка? Мадам Новицкая, который уже час? Во дворах прозвища давали с детства и они сопровождали жильца всю его жизнь. Двор казался мне таким большим , мы в нём играли в футбол, цурки- палки и другие игры, давали представления для соседей. Когда же я приехал в Киев и зашёл на то место , где он был, я не мог понять, как мы умудрялись всё это делать. Он мне показался маленьким. Из детских воспоминаний запомнились также наши набеги на сады на примыкавшей к нам Тургеневской улице. Чтобы нас не покусали собаки , мы длинными палками (шополками) с приделанными к их концам мешочками умудрялись с сараев обрывать груши и яблоки.
Автор: Владимир Новицкий
[…] продолжение […]